Владикавказ. Там, где тепло и сыро.

Василий Уткин - теперь легенда...

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО “МЕМО”, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО “МЕМО”.

с настоящей грустью воспринял новость о смерти Василия Уткина, футбольного комментатора, очень яркой и неповторимой фигуры российской спортивной журналистики 90-х, нулевых...  и теперь уже настоящей легенды.

его талант был наподобие таланта Маслаченко - когда аналитический дар перемешивается с эмоциональным подходом в какой-то дикой пропорции, когда человек порой, кажется, несет откровенную чушь, но как он ее несет! хочется слушать еще и еще... ну и конечно Уткин был настоящим эрудитом. 

много последних лет журналист страдал ожирением. последнее его появление на публике в конце прошлого года повергло всех в шок. честно говоря, я даже не поверил своим глазам... а теперь вот сердце не выдержало, пишут...

что ж, вспомним по случаю великую колонку Василия Уткина про Владикавказ.

СИЛЬНЕЙШИЙ ГОРОД

Владикавказ в середине девяностых, когда я там часто и с огромным удовольствием бывал, был тихим, безмятежным местом. Даже когда в гостинице, которая, как и положено самой большой в городе, тоже называлась «Владикавказ», по случаю проведения Кубка Президента республики размещались уважаемые футбольные команды и на этажах сидели охранники со щетиной, в камуфляже и перевязанными изолентой калашами, это воспринималось исключительно как колорит. Так надо. Тут так принято. «Атлетико Мадрид», вежливо проигравший в итоге финал «Спартаку-Алании», разминался по утрам вокруг меланхолично пасущейся коровы. В общем, если кто и спешит во Владикавказе, так это Терек, мутно журчащий под окнами гостиницы.

Наверное, так было и в восьмидесятые, наверняка так же и сейчас. За одним исключением: ведь никак не проехать мимо Беслана...

Ну, да это другая история. А вообще Владикавказ брал тебя в охапку от трапа самолета. Воздух жужжал в приоткрытых окнах, мы неслись по всем полосам неширокой дороги сразу, и когда кто-то не слишком предусмотрительно пересек нам дорогу в опасной близости, наш водитель громко сказал с фирменной осетинской протяжностью: «Идиот! На перекрестках надо притормаживать!»

После молниеносного пути из аэропорта вы попадали за стол. Без всякой паузы, без единой скидки на срочность работы и прочую производственную шелуху. Все это не имело никакого значения, просто не касалось никаким боком. Может быть, иногда даже заезжали бросить вещи, но в памяти остается только вот это ощущение, когда из двери выходишь сразу за стол, посредине которого – три пирога. Первый тост за осетинским столом всегда пьется за Бога, потому что мы все под Богом ходим и так далее. Второй тост за осетинским столом всегда пьется за Святого Георгия; Святой Георгий – покровитель Осетии, он дал нам веру, а вот вы приехали из Москвы – так он еще бог дороги. Третий тост – за наших старших... И тут за столом появляется новое лицо, и если спросите: кто это? – вам ответят, что это один из сильнейших. Было тогда такое специальное выражение. Как-то раз одного из сильнейших мы встретили на отлете в аэропорту: он работал там грузчиком.

За прием гостей и, в частности, журналистов отвечали во Владикавказе администратор Борис Дзасохов, тогда – Борик и единственный человек в городе, носивший длинные волосы, сейчас начальник команды и так вот запросто к нему вы уже не обращайтесь, это уже для старых друзей. Другой выдающийся человек, пресс-атташе команды Андрей Айрапетов, в тот момент как раз год с командой не работал, и ритуалы со всяческими прихватками мы проходили без него. Дима Федоров, в жилах которого представлена и осетинская кровь в том числе, был местной публикой особенно любим; Димин дальний родственник когда-то во Владикавказе был, вы не поверите, председателем общества трезвости и, наверное, отмечал это событие ежедневно при большом стечении друзей. Дима, помимо Борика, был вторым и последним человеком во Владикавказе, носившим тогда длинные волосы. Однажды во время лирической прогулки по набережной к нему подошли три застенчивые школьницы со словами: «Извините, мы с подругами поспорили – вы художник или музыкант?»

А я провел несколько вечеров, размышляя, кто и зачем в советские времена учреждал здесь общество трезвости. Местной водки, кстати, потрясающего качества, было здесь столько (в бутылочках из-под минеральной воды), что можно было напоить всю рыбу в Тереке. Как-то нас повезли поужинать куда-то в горы, я что-то задержался, и мы ехали с одним из сильнейших Дядей Васей по кличке «Воздух» с легкой задержкой. Дяде Васе позвонили, и он глубокомысленно сказал: надо еще за водкой заехать. Мало взяли.

Мы ехали по медленно поднимавшейся в горы дороге, и я совершенно не представлял себе, куда, не сворачивая с нее, можно было заехать за водкой. Но это знал Дядя Вася, человек, между прочим, из книги рекордов Гиннесса – он когда-то владел рекордом по чеканке мяча и прошел с ним по Военно-Грузинской дороге какое-то фантасмагорическое расстояние; Айрапетов в этом месте всегда добавлял, что Вася пошел бы и дальше, но там была одна незабываемая хинкальная, и он не утерпел... Мы остановились у какого-то дома. Просто избушка такая на дороге. «Пошли!» Мы оказались в пустой комнате с подобиме прилавка, за которым чинно курил человек и смотрел телевизор. Между Васей и ним состоялся разговор, который я не забуду никогда.

– Водка есть?

– Есть.

– Какая?

– Абсолют.

– Настоящий?

– Настоящий. Из цеха Караева.

Вечеринка была спасена. И не было смысла спрашивать, кто такой Караев. Это был один, видимо, из самых сильнейших.

А после игры за столом оказывались уже все: и тогдашний руководитель клуба Батраз Битаров (он, когда баллотировался в депутаты, имел в программе пункт: обещание облицевать местный стадион мрамором), и Валерий Газзаев подъезжал, и почетные гости. За этим столом я познакомился с Давидом Кипиани, Александром Чивадзе, например, которые частенько наезжали во Владик. Судьи были, но только если хорошо себя вели. Разговоры там были уже, конечно, совсем другими. Теми же были только потрясающая осетинская еда и последовательность тостов, от первого, за Бога до последнего – за пороги. Кое-что я уже об этом рассказывал раньше, поэтому сейчас повторяться не буду.

Меня очень долго занимал вот какой вопрос. Ведь во Владикавказе нет ни итальянских, ни русских, ни украинских, ни каких бы то ни было других заведений. При всем обаянии местной кухни – ну, сегодня хинкали, ну, в пятницу, допустим, на косточках, а в субботу просто шашлык, но потом-то? Сигареты в руках, все на столе, но так и замыкается круг. И компания колеблется довольно слабо. И вот люди собираются этой примерно одной и той же компанией, едят примерно одно и то же раз-два в неделю всю жизнь. Как же им это не надоедает?

Понял я это гораздо позже. И все дело как раз в тостах. Идя по этой последовательности, вы за ужином обсуждаете и все события, и новости, и родственников... И ничего не забываете. 

Теперь, наверное, кое-что поменялось. Гостиница – это я точно знаю. Может быть, даже появились суши-бары. Наверняка все та же бесподобная водка из горной воды, и три пирога, и мутный Терек, и тосты. Я не был там уже очень давно, больше десяти лет. И мне трудно отделаться от ощущения, что когда я снова окажусь в этом сильнейшем городе, я снова буду совсем молодым.

Как Казбек. Единственный, кому позволяется смотреть на Владикавказ свысока.

2013 год.